Андрей Гвоздков. Морис

---

1992 г.

Мы сидим у Андрея Петровича на кухне, пьём крепкий чай, листаем потрёпанный временем альбом. За окном просыпается завьюженный город. 

 - Да, точно. Машина, жёлтая "шестёрка", всегда у подъезда стояла. А в соседнем доме у Сани Чёлушкина девушка жила. 

 - Да не припозднились мы, а, наоборот, по простыням с третьего этажа из окошка спускались, прогуляться собрались, воздухом подышать.

 - Абрамов решил меня закодировать, договорился в наркологии, отправил туда. Ух, секрет раскрою, Егорыч, небось, до сих пор не в курсе. Не кодировался я. В больничку приехал, доктора уговорил, справку взял – и всё.

 - Так я год держался. На силе воли. Слово себе дал. А уж в конце сезона, когда задачу выполнили, расслабился.

 - Сигаретки такие в Союзе были импортные, почти одноимённые. Сам не курил, но таскал в кармане пачку, угощал ребят. Гросман с Молчаном прилепили погремуху. Я тоже любил прозвища придумывать. Гурова звал "Большие икры", ножищи – во! Андрюху Шашарина – "Лошадиная сила", столько в нём здоровья. А Серёга, Витал – это люди. Это настоящие люди. Всегда встанут, без вопросов. Задиры. Дрались на льду. Молчан так одному зарядил – нос в тыкву ушёл, унесли на "скорой помощи". А то, видишь ли, в "тыкалки" играть затеял. В другой раз со СКА (Хабаровск) встречались. Качу, молодой ещё, мне по рёбрам колотят – шарах. Молчан, Гросман увидели – как рванули, как вломили наглецам. 

Программка к матчу "Ижсталь" vs СКА (Хабаровск)

 - Разок явился на занятие после гулянки – ни один пас толком отдать не могу. Вологжан подъехал – хлобысь мне по клюшке сверху. Вырвал, выкинул на трибуну. Стою, голову потупил, впитываю науку. Осознаю́: не прав я. В "Ижстали" культура паса всегда на первом месте считалась. Каждая передача должна точно в клюшку партнёра приходить, любая подкидка. Это закон, уважение к партнёру. По бортам не лупили. Иначе сразу по рукам от своих же жёстко выхватишь. Ты шайбу должен товарищу удобно прислать, ровно в крюк, а не какую-то барабульку вот такую, в попу. 

 - Два года в таких играли. В 1997 эмблема вернулась. 

 - В третьем классе. Детство – на Кульбазе; улица Стрелковая, частный сектор, деревянный дом. Деревня, по сути. Занимался лыжами, но не затянуло. Хоккейная сборная страны в ту пору гремела, всех рвала на любых турнирах, всем хотелось в хоккеисты. На улице сами себе площадку сварганили, накатывали. Диман Незнамов, одноклассник, записался в дюсш. Мне интересно, где это, а он не рассказывал. Решил проследить. Смотрю из окна: Димка на трамвайную остановку побежал. Я вдогонку. Так и добрался до спортшколы. По сегодняшним меркам в таком возрасте уже не принимают, а тогда – пожалуйста. В 16 лет вызвали в юношескую сборную. Поехали с Андрюхой Федотовым и двумя "семидесятниками" – Вовой Масловым и Костей Маслюковым. Сборы проходили в Сокольниках, тренеры Очнев и Богомолов. С Буре тут познакомился. Но он с нами только чуть покатался, и его быстро в сборную 1969-го года забрали. Настолько выделялся. 

 - Слава Козлов воскресенский, который позже дважды брал Кубок Стэнли. 

 - Нет, начинал вратарём. В нападение не стремился, не моё. Впереди мне скучно: жди, когда тебе пас дадут. А в обороне сам принимаешь решения, ответственность на тебе. Ошибаться нельзя. Мне нравится защитить, не пустить к воротам, обломать соперников. Они катят, хотят забить, а я их – хлоп душевно, на пятую точку роняю. Такая натура. 

О первом тренере особо и вспоминать-то не хочу. Таксист. Как он к хоккею прибился, не понимаю. Шайбу нам, мальчишкам, через бортик кинет: "Играйте все-на-все", - и уходит. Разве это дело? В конце выйдет с другим "наставником", у 72-го года; тот вообще кадр. Нос красный, коть-моть: "Темпу, темпу!" Чему так научишь?

 


Тренер Н.Д.Соловьёв и его воспитанники, "Ижсталь-1971"

 - Это заслуга Соловьёва. Он нас принял лет в 12. Мы тогда всем ровесникам – Перми, Челябинску – с двузначным счётом "влетали": 0:20, 0:16. А через год работы с Николаем Дмитриевичем ситуация резко переменилась, уже мы соперников начали "выносить". 

 - Тренировка в 6.00, Соловьёв командует: "Клюшки бросили! Вперёд, поехали". И начинается… Катание, катание, катание, катание, катание. До слёз. До слёз! Спроси, кого хочешь, Лещёва, Смагина. Ноги отнимались. Но изо дня в день: катание, катание, катание. И через год соперники не узнавали нас, только глазёнками лупали, когда мы их нахлобучивали. Потом Николай Дмитриевич отправился учиться в ВШТ, а команду передал Казионову. Этот побольше тактики давал, по книжкам

 - Александр Леонидович баскетболист. Хоккей, баскетбол – примерно, одно и то же. Двое сзади, трое – впереди. Книгу берёт – и нам растолковывает; тык, тык, тык – 1-4, 3-2, вход, выход, и всё такое. Семидесятый год, самый шикарный в Ижевске, стали обыгрывать. Они нас физически давят, а мы их – тактически. За лучшими игроками началась охота, селекционеры из других городов стали забрасывать удочки. 

Юноши "Ижстали"; 1986г.

 - Казионов учился в Университете с Шевелевым, тренером пермской "молодёжки". Он его и переманил к себе. А Леонидыч за собой потянул перспективных ребят. Смага, Незнайка, Алик Лещёв в Пермь укатили. Вот тут скандал и грянул. Разгромная статья в "Удмуртской правде", Ян Львовский с телеэкрана клеймил "перебежчиков". Федерация экстренное собрание созвала, всю команду, тренеров – на ковёр. Речи, выступления, выражения всякие: "золотая молодёжь", так далее. Абрамов, Молчанов в шоке, смотрят на меня: "Вы чего, "звёзды" что ли какие? Столько шуму". Я ведь тоже едва не уехал. 

 - Сижу дома, на Стрелковой, вдруг такси у ворот; выходят Казионов и Шевелев. Батя их встречает: "Кого надо?" А это они за мной, тоже в "Молот" хотели забрать. Да не тут-то было, я с 16 лет на ставке в "Ижстали" стоял, всё официально, просто так не уволишься, не уедешь. 

 - Где-то так. Как Лубнин в Киев собрался, так меня начали привлекать, подтягивать. Получается, на его место взяли. А чтоб никуда не сорвался, официально трудоустроили, оформили. На первые тренировки со своими коньками бегал. Молчан посмотрел, пошёл к Арсеничу, администратору: "Папуля, почему парень в "сальвах" играет? Непорядок". На другой день я уже в новеньких "графах".

 - Нас тренеры выпускали-то поначалу в концовках обычно, когда исход уже понятен. Но мне не нравилось такое, два периода вёсла сушишь, замёрзнешь, на лёд выбежишь – ноги сразу колом дубеют. За борт хватаюсь: "Мышцы свело". Молчан подмигивает: "Разминай, родная, ноги, я спешу, уже в дороге". Малость оклемаешься – на лёд. Соперники нас боялись. Вылетаем такие, "маски-шоу", и ну в чужих врубаться. Шары – во! По пять рублей. Юнцы же ещё, "масочники". Загрызали соперников. Счёт 2:7, допустим, те уже расслабились; думают, спокойно доведут до победы – а тут молодые голодные собаки выскакивают. Зрители на ногах, орут: "А-а-а! Погнали!" Фанаты фамилии скандируют. На следующий год я уже в первой пятёрке, в паре с Вологжаниным.

 - Он во втором звене, с этим, с хохлом-то. Длинный такой. Из Минска. Как же фамилия?

 - Во, точно. 

 - Да ладно. У него с ногой проблема, в Балезино к бабке ездил, всё вылечила. 

 - Да он же никакой тогда ещё не чемпион был, молодой. В армии с Хабой пересеклись немного, мне на дембель, а он только призвался. Наверное, удивлю кого-то, из всех шайб, что забрасывал, помню только одну, самую важную. Не в Высшей лиге, не где-то, не каким-то вратарям крутым. На КФК, за чебаркульскую "Звезду". Кубок Урала, послематчевый буллит. Ставка на кону предельно высокая: или в хоккее останусь, или в какой-нибудь самый дальний гарнизон закинут.

"Звезда" (Чебаркуль), сезон 1990/91; А.Гвоздков стоит 3-й справа

 - Чёткого понимания не было. И обернуться могло по-всякому. Сперва направили в Камышлов, химвойска. Здесь же Олег Лузенинов. Харисов, Мерзляков – поблизости, в Елани, танкисты. Месяц кантовали, присягу принял – письмо из штаба округа: "Прибыть в расположение СКА (Свердловск)". Вот тут лафа. Район "Химмаш". Вроде, воинская часть, а все "по гражданке", в кроссовочках, можно выйти, в магазин прогуляться. Лето, предсезонка, толпой смотрим чемпионат мира по футболу в Италии. Зазвонил телефон. Дневальному влом от экрана отрываться, но зуммер не умолкает. Тогда он подбегает к аппарату: "СКА-17 сдаётся без боя!" – и трубку шварк на рычаг. Полчаса не прошло – врывается подполковник Исаков, начальник спортклуба Уральского военного округа: "Это кто тут сдаётся, глядь! Всех в часть!" Нам с Игорьком Андриановым и Харисом повезло, уже предписание лежало: "Командировать в Самару". А другим не пофартило – на два года "в сапоги". 

 - Андрюха? Он молодец. Поначалу особо не выделялся. Видно, что голова и руки на месте, но были те, кто лучше в хоккей играл. Но Андрей работал, работал, добавлял. И за два года сильно вырос. С Исуповым и Игонченко ослепительная у них троечка сложилась. Да тольяттинских, вообще, в Самаре много было. Пашка Зуб, защитник; где он сейчас?

 - Да? Надо бы повидаться. Пашка – нормальный парень, Немного правильный, "режимщик", но не зануда, не стукач. Я ребят учил: "Никогда не отбрасывайся. Не впадай в панику". Мне это, в своё время, в Ижевске ветераны втолковали, Лубнин, Комраков. Когда подбираешь, заранее смотри, где партнёры, кому отдать. Или съешь шайбу. Лучше выставь плечо, прими удар. Но никогда не отбрасывайся. Такое воспитание. Исмагилова помнишь, челябинца? Технарь, дриблёр. В Самаре я с ним играл, на тренировке заспорили. Говорит: "С трёх попыток трижды тебя пройду разными финтами". Мне смешно: "Давай, пробуй".

 - Чего "как"? Ни разу! Я с малолетства понял, старше стал – других учил, и когда тренировал тоже: "Не верь финтам". Пусть нападающий тебе чего хочет рисует, головой, руками показывает, клюшкой вертит, да хоть коленками. Тело! Следи за телом. Вот оно, столбик, никуда его не спрячешь, не денешь. Бей! В тело бей. Вот и всё. У Лубы я этому научился. Рос на его игре, смотрел, следил всегда с восхищением, перенимал, впитывал. Лубнина считаю эталоном защитника. 

 - Команда заводская, правда. Но играли в ней воины-спортсмены, так к нам в Чебаре комдив Кузнецов обращался. Между авиационным заводом и армией – Договор; за каждую игру деньги платили. Суточные – 600 рублей в месяц, по советским-то временам. Базировались при гостинице в Юнгородке, в части вовсе не появлялись. Весело жили, так чудили, не рассказать. В свободное время спешили на "Дно".

 - Да-а. От Ледового дворца вниз, к реке. Берег вдоль Волги у Жигулёвского пивзавода. Разливуха, рыба, раки. Пивником трудился наш бывший защитник, как же фамилия, а? Вот вылетело. Невысокий, классный такой, ослепительный. На "эм". Не помнишь?

 - Кто? Величко? Праворукий? Да это вообще антихоккеист.

 - Не пил, не курил, афёру гнал.

 - Сам себя рекламировал и по клубам рассылал. Называется "ре - зю - ме". Это канадский метод, у нас так не принято. На сборах в Тагиле к стене подходит – бах по ней рукой со всего размаху; головой – бу-бух. Все вокруг крайне изумились.

 - И Лом, и Саня Сувор. Да не приглянулись тренерам, не закрепились в составе. Их всех знаешь куда? В Чебару отправили. В "Звезду" чебаркульскую. И мне там тоже довелось очутиться. Дисциплинарное наказание. После "губы" сослали. 

 - Известно за что (выразительно щёлкает пальцем по горлу). Тренером в "Звезде" был Адам Адамович Патук.

 - Мы его Адам звали. Юморист, хохмами сыпал. В меня тяжеленным чайником метнул прямо на игре. 

 - Именно. В Усть-Катаве случилось. За Кубок Урала бились. Там лёд неровный, горбами, жуть. Пас принимаю, а шайба – скок – перемахнула. Я её взял, выкинул нафиг. Все ржут, а Адам Адамыч вскипел, чайником – швырь. Вничью сыграли, буллиты. Патук никак не успокоится, рычит: "Клоп, ты где играл, из Самары ты приехал! В дисбате твоё место. Иди на лёд. Попробуй не забей!" Выхожу – поляна уже вовсе в хлам раздолбана, какой тут хоккей; колеи, бугры – как на "убитой" дороге. Коньки – и те "пляшут", не то что шайба. Будь ты самый растехнарь – ничего не нарисуешь. А у меня был один трючок, влево так отпускаешь, натяжечку – и тюк в "очко". Самое слабое место у вратарей. Вот так и исполнил. Гол. Кубок наш. В автобусе Патук подходит: "Амнистия. Прощаю".

 - В сезоне 1991/92 провели в Самаре с Харисом все игры чемпионата. От и до. От первой до последней. Демобилизовались. Лузя, Незнамов, Андрианов звали на Урал, в класс "Б". Их из Чебаркуля сосватал Новотроицк; ничего они искать не стали, ни Высшую лигу, ни Первую. Мол, игры реже – деньги те же. Но мы с Робертом твёрдо решили: "Домой". Приехали, а команда разваливается. Сезон кое-как начали – дальше кранты. Кто куда – все на перепутье. У Вологжанина имелось несколько предложений, посоветовали ему ехать именно в Самару, к тренеру Крылову. Левашов – старший тренер "Ижстали" – отпустил Серёгу безплатно. И Бояру так же. А за нас с Харисом клуб затребовал по 8 тысяч долларов. По ценам 1992 года – баснословно, фантастика просто. Самарцы в недоумении: "Ты чего, звезда NHL что ли? Откуда такой ценник? Это половина годового бюджета". Я к Левашову: "Николаич, отпусти!" – В ответ: "Нет, вы мне нужны, те уже опытные, ветераны, а мы будем строить новую команду, из молодёжи". – "Да не будет тут хоккея через полгода, крах". А Николаич ни в какую. Так и получилось. Дворец закрылся, команда исчезла.

 - Настойчиво зазывал Нефтекамск. А чего, поехал. К дому близко, условия в порядке – жильё, машины дают. Да и в составе – половина земляков. Старший тренер – Судоплатов. 

 - Да, так Дмитрия Викторовича звали. За вечно беспристрастное непроницаемое выражение лица и строгую дисциплину. Утром просыпаемся: "Подъём! Геморрой хотите заработать? Ну-ка на пробежечку!" На тренировках, установках долго не разводил. "Так, так, ты туда, ты – сюда", - всё. Чётко, понятно, доходчиво. Рубил слова. 

 - В "Холмогорец"? Команда только формально числилась за Ямало-Ненецким округом, а принимали "домашки" в Первоуральске. Иначе бы никто не поехал. Был же норильский "Заполярник"? Вот он гостям транспортные расходы проплачивал. Мне в этом "Холмогорце" коньки выдали: один сорокового размера, второй – сорок второго. Странное отношение к игрокам. Посмотрел, поиграл немного – да вернулся в Нефтекамск. А потом позвонил Егорыч.

 

 - Да. Позвонил: "Надо возрождать "Ижсталь", давай в команду". Приезжаю, смотрю – а играть-то некому. Дети, одни дети. Ну, Смага, Бак. И всё. Начинали с "республики", с ноля. Сувор, воротчик, подтянулся, Димка Щеглов, Олег Ломаев, Мерзляков. Выиграли "республику", в 1995-м снова на Россию заявились. Но условий-то никаких. Абрамов кого мог, откуда мог по сусекам наскребал. Чтоб хоть как-то состав набрать. Билл уж несколько лет как коньки на гвоздь повесил, Егорыч его уговорил тряхнуть стариной. Лопатина так же. Из Нижнекамска Ильназа, Лёху Вахрушева вернули, им по 19 "стукнуло". Это уж потом, в 1997-м, крутую банду собрали, Дворец открылся, от завода деньги пошли. А сначала – что ты… Ничего и никого. Тренировались в Металлурге на улице, играли в Глазове, а в морозы – так и в Ижевске, на открытом льду. Краснокамск, Тольятти здесь принимали. 

1995 г.

 - Была такая команда, "Химик" (Энгельс). Фактически – фарм-клуб саратовского "Кристалла". Играем в гостях, в Саратове – и вся бригада судейская саратовская. Горский и компания. Можно у них выиграть? Это все равно, что мы дома принимать будем, а судью привлечём с Опытной станции. 

А.Гвоздков, А.Смагин, О.Ломаев; сезон 1994/95

 - Да, здоровья хватало. Я и сейчас ещё могу на лёд выйти, хочу даже. В Ночную лигу пришёл записываться: "А мы, - говорят, - мастеров спорта не принимаем, запрещено Регламентом". Присел на трибунку, посмотрел пару игр, подивился. У них теперь силовая борьба запрещена. Пожалуй, в такой балетный хоккей играть не смог бы. У меня в крови, в мозг впиталось: "Не пустить соперника, закопать на синей". Как двинешь в корпус – сердце радуется. А почему на рубеже веков завязал? Пресыщение что ли какое-то. Психологическое. После "Ижстали" поиграл в "Олимпии", "Прогрессе". Вот в Глазове хорошо было, душевно. Материальные условия скромные, форма старенькая, но коллектив очень дружный. 

 - По всякому. В конце 80-х – в "Ижстали" разные группировки. Ижевские – Молчан, Вологжан, Каманя – отдельной бандой держались, плюс чепецкие по-соседски тоже всегда с местными заодно: Гросман, Вах, Дмитриев. А у иногородних – своя тусовка. Только Попугаев перетекал из одного лагеря в другой. Нос по ветру; где мощнее позиции – он туда. Раз на тренировке с ним схлестнулись. Он мне что-то высказал, мол, молодой, туда-сюда. Я вскипел: "Слышь, ты, стукач главный, тебе квартиру в Металлурге дали? Так ты там вообще появляться не сможешь". Попугаев покраснел, заткнулся. 

ХК "Ижсталь", сезон 1995/96

 - Слово пацана. Летом-1989 сборы проводили на Школе футбола. И занимались тут, и ночевали. Попыч меня подучил Никифорову, старшему тренеру, колёса на "Москвиче" порезать. Но я подумал: "Резина денег стоит. Где Борисыч новую покупать станет?" Если озоровать – так по-доброму. Ночью напихал ему в выхлопную трубу картошки. Утром выходной – все по домам, а Никифоров с места тронуться не может; машина заводится – и глохнет. В понедельник на построении с улыбкой объявляет: "Гвоздков, знаю, твоих рук дело". Кроме Попыча, больше некому доложить было. 

 - Лука, ледовый однокашник, помог с работой. Параллельно тренировал любителей, нет-нет сам выходил побегать. Но тогда Правила ещё контактные были, нормальные. 

Андрей Гвоздков и Альберт Лещёв

 - Обходили стороной, слава Богу. Однажды нос своротили, Петрович – доктор – собрал мне его по кусочкам. "Кристалл", кажется, принимали; хочу нападающего на синей встретить, он шлагбаум берёт двумя руками и – на скорости – бам мне в голову. Носа нет, ушёл прямо внутрь. Я в шоке, под руки до лавки довезли. Петрович без всякого наркоза, анестезии щипцами какими-то достал из глубин, вправил, подшил, подштопал. "Ты как?" – спрашивает. – "В порядке. Отличная работа, док!" С Саратовом постоянно все игры в кость. Там всегда такие злые командочки, подраться любили, с детства помню. В хоккей-то мы их обыгрывали, но они то судей своих подтянут, то ещё какой фокус. 

 - У меня-то? Быль расскажу, не байку. В 18 лет отправили на стажировку в Глазов. Там тренер – Чертов – любил перед игрой повторять: "Кровь из носу". Он скажет – мы выиграем, но кто-то обязательно травму получит. А в Кирово-Чепецке не сказал. Все здоровы, да только вели 5:0, и уступили 5:6.

 - А никто не понял. После сирены сидели в раздевалке молча, никто слова не вымолвил, осмыслить пытались: "Что это было?" Я в разных играл дивизионах, могу чётко сказать: чем выше лига, тем больше надо думать головой. Внизу "бей-беги-окружай ворота" ещё проходит, а вверху мозги включать надо. Жаль, что сегодня об этом почти не вспоминают. 

Вы слышите шум трибун? Это ему скандируют": "Морис! Морис!"

Пресс-служба ВХЛ