«Любимые классики». Часть третья

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОВОКАЦИИ, как того и опасалась советская сторона, начались после первой же тренировки сборной, прошедшей под оживленное чириканье канадских журналистов, тренеров и скаутов, заносивших в свои блокноты любые крохи информации. На следующий день Боб Уилсон из «Чикаго Блэкхокс» внес юного армейца Вениамина Александрова в negotiation list НХЛ (система драфта будет введена только летом 1963-го), что означало готовность его клуба к предметным переговорам. 

Вряд ли Уилсон принял это решение, впечатлившись одним тренировочным занятием. Трансатлантические перелеты в 1957-м были еще редкостью. Первые «боинги» семисотой серии только через год откроют коммерческое сообщение между Европой и Северной Америкой, и значительная часть пассажиров все еще преодолевала океан дедовским способом – на корабле. На корабле весной 1958-го отправится в Осло на чемпионат мира и канадский представитель – «Уитби Данлопс». 

Проведя почти трое суток в дороге, на нервах, в самолетах и аэропортах, наша команда приземлилась в Торонто в 5 утра. Организаторы турне давали время на отдых, звали на экскурсию к Ниагарскому водопаду, но Тарасов («приветливый молодой человек с волосами песочного цвета», – записал один из журналистов) не для того летел в Канаду, чтобы любоваться красотами. Он переделал предложенную ему «программу пребывания», вычеркнув все гостеприимные излишества и оставив в нем один хоккей. Уже после обеда сборная Москвы вышла на лед «Мэйпл Лиф Гарденс» – легко представить, в каком состоянии. 

Тем более, что в Торонто игроков накрыла акклиматизация. Впервые в жизни. Ни они сами, ни их тренеры, ни доктор не понимали, как это такое, когда в Москве ночь, а в Канаде – день. Многие так и не смогли уснуть перед тренировкой, проворочавшись на дизайнерских диванах отеля Westbury. Сон шел плохо, с трудом пробиваясь сквозь обилие новых впечатлений. Можно предположить, что нашим спортсменам мешал не только шум в голове, но и злобное рычание, доносившееся из коридора – как раз в эти годы пылесосы перестали быть в Северной Америке предметом роскоши, о чем советские хоккеисты узнали много раньше, чем Никита Хрущев. Летом 1959-го в Сокольниках откроется выставка промышленной продукции США, и Хрущев не поверит, что пылесос, холодильник и электробритва – не звездная пыль в глаза, а повседневный обиход среднего американца. 

Даже в этих условиях 20-летний Вениамин Александров мог, конечно, произвести на скаутов благоприятное впечатление, но не столь ошеломительное, чтобы стать первым в истории советским хоккеистом, получившим коммерческое предложение от клуба НХЛ. Может быть, Боб Уилсон прилетал в Москву на чемпионат мира, где и увидел его в игре: высокий, статный, белокурый центрфорвард с быстрыми и ловкими руками более всего из наших игроков походил на потенциальную звезду НХЛ.

Официальный руководитель делегации, председатель президиума Всесоюзной секции хоккея с шайбой полковник Павел Коротков отвечать на провокацию сам не стал, а выставил к журналистам Александрова. Тот отчеканил положенное: я – военнослужащий, всю свою дальнейшую жизнь связываю с советским хоккеем. Короткову оставалось только развести перед прессой руками – ну вот видите, это вольный выбор самого игрока, мы не диктовали ему решение.

Сейчас бы эту историю назвали не провокацией, а грамотным пиар-ходом. «Чикаго Блэкхокс» в предыдущие четыре сезона – абсолютно худшая команда НХЛ. Да пусть даже Уилсон ни в какую Москву не летал, а просто знал, что Александрова в СССР зовут «новым Бобровым», на пару дней «Чикаго» стал самым обсуждаемым клубом в прессе. Об этой невозможной сделке писали даже чаще, чем про 18-летнего новичка «Блэкхокс», только-только выпустившегося из юниорской команды St. Catharines Teepees. Летом 1957-го он, как обычно, рубил дрова и скирдовал сено в доме своего отца, когда получил вызов на тренировочный сбор в Чикаго. 

Страшно представить ударную силу тройки, в центре которой играл бы Вениамин Александров, а слева – Бобби Халл. 

ВСЕ 14 327 билетов были распроданы еще за неделю до первого матча нашей сборной. После открытия касс в «Мэйпл Лиф Гарденс» прошло чуть больше часа, как их окошки захлопнулись табличкой closed – «мест нет», занавес. Изначально советская делегация планировала прилететь в Канаду 25 ноября, но секретарь-казначей Канадской ассоциации любительского хоккея (CAHA) Джордж Дадли уговорил Короткова сдвинуть сроки. «Уважаемый господин колонель», обращался к нему в официальных письмах Дадли и объяснял, что интерес к визиту советских хоккеистов – огромный, Уитби – городок маленький, а потому он хочет, чтобы первая игра состоялась на «самом замечательном катке Канады» – «Мэйпл Лиф Гарденс». Одна проблема, продолжал Дадли, «каток в Торонто с 25 ноября на целую неделю будет занят группой ревью на льду» (так перевели для Короткова, не знавшего иностранных языков, Ice Show). Павел Михайлович посоветовался со старшими товарищами и согласился. 22 ноября, на третий день пребывания в Канаде (в Москве уже была глубокая ночь 23 ноября), советские хоккеисты вышли на лед против «Уитби Данлопс» (использованы материалы Государственного архива Российской федерации. Фонд 7576, опись 2, дело 1198 «Переписка по укреплению и развитию спортивных связей с Канадой»). 

SPORTS ILLUSTRATED, новомодный американский журнал о спорте, охоте и рыбалке, делегировал на матч 39-летнего журналиста Скотта Янга, страстного любителя хоккея, прошедшего Вторую мировую сначала военным корреспондентом агентства Canadian Press, а потом и в рядах королевских ВМС. Когда советская команда выстроилась на синей линии и, стукнув об лед клюшками, выкрикнула непонятное приветствие, Скотту показалось, что свет погас, и трибуны погрузились во тьму. Его охватила дрожь. По регламенту, а на самом деле – будто желая развеять морок, зал затянул «Боже, храни Королеву». Начинался не просто долгожданный матч-реванш за поражение канадцев на Олимпиаде 1956 года (Grudge Game – назовет свой журнальный текст Скотт Янг), публика ждала библейской мести, где око за око, а за каждый выбитый на площадке зуб выбивают два. Русские, посягнувшие на главную канадскую ценность – хоккей, должны были заплатить сполна. 

Это не мое запоздалое преувеличение. Так думал Скотт Янг, так думали 14 327 зрителей, собравшихся в «Мэйпл Лиф Гарденс», и все миллионы англо- и франкоязычных канадцев, объединившихся перед лицом общего врага – игру против «красных» транслировали в прямом эфире национальные телевидение и радио. Беспрецедентный случай для неофициального матча. Вполне объяснимый, если учесть международную обстановку осени 1957 года. 4 октября СССР вывел на орбиту первый искусственный спутник Земли, и Линдон Джонсон, лидер демократического большинства в американском Сенате, в скором будущем – 36-й Президент США, назвал космическую гонку «Армаггедоном, последней и решающей битвой между силами добра и зла». Кого тут считали злом, той темной мглой, что накрыла Землю, – всем было понятно. 

А Сологубов стоял, слушал гимны, сначала про Королеву (и тогда, 59 лет назад, и поныне – про Елизавету II), потом про «счастья народов надежный оплот», и снова улыбался. Канадские фотокорреспонденты с первого же дня влюбились в нашего простодушного и улыбчивого капитана, в котором, казалось, не было ни капли злости. Именно Сологубов привел в движение красную машину – на первой же минуте. Подхватив шайбу у своих ворот и резко ускорившись, он оторвался от преследователей («Сологубов контролирует шайбу так, будто примотал ее к клюшке скотчем», – отметил Янг) и коротко отпасовал на нападающего первого звена Николая Хлыстова. Справа уже врывался в канадскую зону Юрий Пантюхов, еще один своевременный пас – на ход, и Пантюхов, обведя вратаря Карла Ветцеля, забросил первую шайбу. Меньше, чем через минуту счет стал 2:0 – это Вениамин Александров пробил Ветцеля точным броском. «Это было хуже, намного хуже, чем мы могли себе представить. Это была катастрофа», – писал Янг. 

В 80-е годы Скотта Янга, почтенного и популярного канадского писателя, автора биографий Конна Смайта и Алана Иглсона, переведут на русский язык. Его трилогия «Мой кумир – хоккей» о канадских мальчишках, мечтающих об НХЛ, заразит своей любовью и десятки тысяч советских детей. Дети самого Янга при этом выберут не хоккей, а музыку. Самый известный из них, Нил Янг, композитор и певец, обладатель двух премий «Грэмми», станет культовым в России середины 90-х, когда по первому каналу покажут «Мертвеца» Джима Джармуша. Завораживающая гитара Нила Янга будет сопровождать Джонни Деппа в путешествии на край мира, пока тьма не сойдется там со светом. 

Репортаж в монреальской The Gazzette о советской сборной. На фотографии Николай Сологубов готовит коньки к очередному матчу. 

В ПЕРВУЮ мировую войну создатель и владелец команды «Торонто Мэйпл Лифс» Конн Смайт воевал на Западном фронте, и чтобы обозначить неожиданный перелом, случившийся в первом периоде, Скотт Янг прибег к его армейской метафоре: «Мне неоднократно приходилось наблюдать, – цитировал он Смайта, – как немецкие солдаты маршируют гусиным шагом. Казалось, никто не устоит перед ними. Но на самом деле это было не так. Стоило им сбиться с шага, и все впечатление грозной и неотвратимой поступи исчезало. Солдаты превращались в обычных людей, которых можно побить». 

Первые шесть минут советская команда выглядела непобедимой, гипнотизируя соперника слаженностью действий, но тут сбился, получив удаление, нападающий второго звена Александр Черепанов (легендарной эта тройка станет в 60-е, когда на ее левом краю вместо Черепанова появится Александр Альметов. Двое других – Локтев и Александров). Джордж Самоленко, родившийся в семье украинских эмигрантов, реализовал большинство, и строй рассыпался. До конца периода в ворота малоопытного вратаря из «Крыльев Советов» Евгения Еркина влетело еще четыре шайбы – 2:5. Здоровые, выше наших на полголовы, а то и на всю голову, канадцы смяли растерявшегося соперника, в составе которого только один игрок, Вениамин Александров, вырос за 180 сантиметров. Однако Александров, как известно, никогда не любил играть в защите. 

«Темп игры был настолько высок, что наши задохнулись», – записал после матча в школьную тетрадь государственный тренер СССР Александр Новокрещенов. К сложностям акклиматизации добавилась новая: советские хоккеисты не привыкли играть в закрытом помещении. Все игры чемпионата страны проводились в мороз, на открытом льду, чаще всего ужасного качества, и в «Мэйпл Лиф Гарденс» было непривычно тепло. 

Государственный архив Российской Федерации сохранил жалобу наших хоккейных чиновников. За весь сезон-1956/57 на льду недавно построенного в Лужниках Дворца спорта – единственного в стране! – советские команды не провели ни одного матча, ни одной тренировки, все его современные мощности уходили под концерты, праздники и другие увеселительные мероприятия. Если мы хотим побеждать канадцев, докладывали они наверх, нужно «вызвать перспективы и ход строительства катков с искусственным льдом». 

В ПЕРЕРЫВЕ матча канадские телевизионщики пригласили в студию Павла Короткова, на скриншоте он слева. Коротков чувствовал себя скованно, сидел на диване ровно, будто вместо позвоночника ему вставили стальные принципы, и только иногда склонял голову, прислушиваясь к вопросам журналиста. «Имеет ли горячая погода какое-то влияние на нашу игру?» – переводил ему на русский Роман Киселев (на кадре он в центре). «Некоторое влияние имеет. Обычно у нас погода более прохладная», – сдержанно отвечал тот. «Как вам сегодняшняя игра?» – «Наша команда сегодня играет слабей, чем она играет обычно». 

Павел Михайлович Коротков – легенда довоенного хоккея с мячом, отменный футболист и гандболист, на фронте не был. Свое звание полковника он заслужил, выполняя другое задание партии. Как и Анатолий Тарасов, и многие другие спортсмены, динамовцы и армейцы, он готовил к фронту курсантов военных училищ. Почти на каждом стадионе в то время была не только легкоатлетическая дорожка, но и сектор для метания гранат, а зимой для будущего офицера обязательны были лыжи – именно зимой, когда советские люди, отличники ГТО, встали на лыжи, случился перелом в битве под Москвой. 

После войны он получил новый приказ – внедрить в СССР канадский хоккей. Во Всесоюзной секции (будущей ФХР) Коротков отвечал за всё, за катки и производство клюшек, подготовку молодежи и сборной, и, конечно же, за международный престиж советского хоккея с шайбой, который перестали называть «канадским» в годы борьбы с космополитизмом. 

Канадских журналистов интересовали любые детали. Сколько людей в СССР занимаются хоккеем? «В прошлом году около 200 000 хоккеистов». Сколько месяцев году у вас в стране играют в хоккей? «До последних двух лет играли 3-4 месяца в году, а сейчас, когда у нас появились катки с искусственным льдом, играют несколько больше». В каком возрасте мальчики начинают играть в хоккей? «У нас в Советском Союзе в официальных соревнованиях разрешается играть мальчикам с 13 лет. С 18 лет разрешается играть в командах взрослых». 

Иногда Коротков одергивал молодого переводчика Киселева (знаю, знаю, понял без тебя), иногда врал, когда вопросы дошли до отдыхающей в эти минуты в раздевалке «Мэйпл Лиф Гарденс» команды: «Для всех наших игроков хоккей не является профессией. В составе команды служащие, студенты, техники, военнослужащие. В этом составе только игроки московских клубов, а не национальная сборная. Из состава этой команды, возможно, игроков 8-10 поедут и в Осло». 

Конечно же, в нашем составе были не только хоккеисты из «большой московской тройки» (ЦСК МО, «Крылья Советов» и «Динамо»), а еще из Ленинграда, Челябинска и Горького, и на чемпионат мира в Осло вновь играть против «Уитби Данлопс» поедут не 8 и не 10 человек, а 15 из тех 20-ти, кого Тарасов выбрал для канадского турне. К этой поездке наша «любительская» сборная готовилась на базе целый месяц. 

Впрочем, лукавили и канадцы. 22 ноября в воротах «Уитби Данлопс» стоял 19-летний американец Карл Ветцель, вызванный на этот матч из команды «Гамильтон Тайгер Кабс» (Hamilton Tiger Cubs) – в 1967 году его назовут лучшим вратарем чемпионата мира. Нападение «Данлопс» усилил Джек Маккензи из «Китченер-Ватерлоо Датчмен» – в 1956-м он играл на Олимпиаде против сборной СССР и был призван передать свой опыт. Маккензи и забросил в третьем периоде шестую шайбу в ворота Еркина. А седьмую – Чарли Бернс, как сейчас бы сказали – проспект «Торонто Мэйпл Лифс». Ассистировал ему ветеран, легенда НХЛ Сид Смит, переведенный Конном Смайтом из «Торонто» в «Уитби Данлопс» специально для того, чтобы разгромить Советы. 

«Мы еще не готовы к таким большим встречам», – печально резюмировал свои впечатления об игре Новокрещенов. Пылкий Тарасов был с ним категорически не согласен. 

УИТБИ ДАНЛОПС – СССР – 7:2 (5:2, 0:0, 2:0) 

22 ноября 1957 года. Торонто. «Мэйпл Лиф Гарденс». 14 327 зрителей 

СССР: Пучков (Еркин, 21); Сологубов – Трегубов, Сидоренков – Уколов; Пантюхов – Гурышев – Хлыстов, Локтев – Александров – Черепанов, Елизаров – Копылов – Быстров, Ольков. 

Шайбы: Пантюхов (Хлыстов, Сологубов, 01.17 – бол.), Александров (Черепанов, Локтев, 01.53), Самоленко (Аттерсли, 06.12 – бол.), Тед О’Коннор (Бонелло, 08.22), Том О’Коннор (10.53), Госселин (Маккензи, Бонелло, 12.22), Максвелл (Эйр, Госселин, 18.30), Маккензи (Аттерсли, 40.40 – бол), Бёрнс (Смит, Том О’Коннор, 50.03). 

ПРИМЕЧАНИЕ. Статистика приведена по официальному реестру матчей сборной СССР по хоккею, однако она может содержать ошибки, так как официальный протокол не сохранился. По воспоминаниям участника турне Валентина Быстрова, он не принимал участия в игре против «Уитби Данлопс». Возможно, в третьем звене играл Новожилов. По рассказам участника турне Николая Пучкова, именно он начинал игру в воротах, после чего был заменен на Еркина. Однако сохранившиеся фотографии в газетных отчетах, а также разные фрагменты видеозаписи игры свидетельствуют о том, что Пучков провел на площадке только одну минуту (39:00 – 40:00). Возможно, Пучков был в стартовом составе, а после первой или второй пропущенной шайбы (но не позже) был заменен на Еркина, однако документальных подтверждений этой версии на данный момент не существует. 

Вратари: №1 Николай Пучков (ЦСК МО), №20 Евгений Ёркин («Крылья Советов»). 

Защитники: №2 Николай Сологубов, №3 Иван Трегубов, №4 Дмитрий Уколов, №5 Генрих Сидоренков (все – ЦСК МО), №19 Владимир Солодов («Торпедо» Горький). 

Нападающие: №6 Владимир Новожилов(«Динамо» Москва), №7 Юрий Пантюхов (ЦСК МО), №8 Николай Хлыстов, №9 Алексей Гурышев (оба «Крылья Советов»), №10 Вениамин Александров, №11 Александр Черепанов, №12 Константин Локтев (все – ЦСК МО), №13 Анатолий Ольков («Авангард» Челябинск), №14 Юрий Копылов, №15 Владимир Елизаров (оба ЦСК МО), №16 Станислав Петухов («Динамо» Москва), №17 Николай Снетков («Локомотив» Москва), №18 Валентин Быстров («Авангард» Ленинград).