Он результативно играл в хоккей до сорока. И если б не получил предложение перейти на тренерскую работу, думается, запросто мог продолжать ещё. Сил и здоровья хватало, а в уровне индивидуального мастерства сомневаться не приходится. Но оказывается, что Дмитрий Федин — к тому моменту чемпион страны и неоднократный триумфатор мировых первенств среди молодёжных команд — собирался завязать с «шайбой» ещё в 20 лет.
— Да, да, — утвердительно кивает мой собеседник, — летом
— К этому моменту вернёмся, а самый первый свой матч за взрослый «Cпapтaк» помните?
— Откровенно? Нет.
— 27 февраля 1973, Кубок СССР, Нижний Тагил.
— А, точно. Помню. Тагил. Ёоо...
— Так холодно?
— Да ладно б холодно. Открытый стадион, вокруг заводские трубы, дым валит. И копоть эта, сажа на снег, на лёд опадает. Коньки хоть после каждого периода точи.
— В дебютном матче сразу же отличились заброшенной шайбой.
— А, всё бывает. Со страху, наверное.
— В юниорской сборной Вы пересекались с Владимиром Плющевым, который, до того как вернуться в хоккей, много лет отдал службе в КГБ. Виделись в нём в молодые годы задатки бойца невидимого фронта?
— Плюща, конечно, не забуду. Лет в
— Нет, не в курсе. Только историю с самолётом от Сергея Егоровича слышал.
— Перед вылетом на чемпионат в Канаду отправились на контрольные матчи в Скандинавию. Автобус по скользкой дороге понесло, чудом в кювет не ковырнулись. Спас столб, в который врезались.
— Водитель — наш?
— Швед. Автобус шведский. Правым боком влетели. Я прилёг — ба-бах! — стёкла полетели. Борька Чучин ближе всех к месту удара оказался. Витька Вах сзади спал, до потолка подбросило — и в проход; весь копчик отбил. Многим осколками по глазам шарахнуло. Что хорошо: проезжающие машины останавливались, подхватывали нуждающихся в медицинской помощи ребят — и в больницу. А про самолёт, имеешь в виду, это когда мы из-за океана с «золотом» возвращались и шаровая молния ударила?
— Ну да, молодёжная сборная одним рейсом с ЦСКА и «Крыльями».
— Я, честно скажу, спал, самого момента не видел. Просыпаюсь — рядом Федя Канарейкин, белый-белый. Он и так-то полёты не любил, укачивает его, тяжело даётся, постоянно горсть таблеток перед взлётом. А тут — будто снег стал, натурально. Один двигатель из строя вышел, на оставшихся дотянули до Питера. С ЦСКА генерал летел: «Повезло, — говорит, — ребятки. Самолёт мог обуглиться». У Феди через пару дней свадьба, он к Морозову, тренеру: «Юрий Иванович, можно я до Москвы на такси поеду?»
— Вы после такой истории аэрофобией не заразились?
— Не-а. Раньше в салон заходил — просыпался уже при посадке. Самолёты все наши были, надёжные; никаких «Боингов».
— Билялетдинова Сашей зовёте?
— Его раньше все Сашей звали. Ох, какая у нас была команда. В 1972 впервые в Череповце собрались на турнире «Дружба». Борька Александров — красавец. Спуску никому не давал, будь хоть двухметровый защитник, хоть кто. Витька Хатулев — как чудил, ох чудил. Нет, не стану рассказывать, нельзя такое.
— Звание «Мастер спорта СССР» Вы за «мир» получили?
— Да, после Канады присвоили. Ежемесячная доплата 10 рублей полагалась. Я, к слову, даже не знал об этом; позже за семь месяцев разом получил.
— Вы москвич. Родились и выросли в Медведкове?
— Детство — в районе ВДНХ. Коммуналка. Те «сталинские» дома стоят до сих пор. Хоккей для меня именно здесь начинался. Отец залил небольшую площадочку, играли с мальчишками. Я, кстати, вратарём начинал, на валенках. В соседнем подъезде жил Володька Мосин, занимавшийся в «юношах» «Cпapтaка». Смотрели на него во все глаза: как он катался, бросал. Когда переехали в Медведково, тоже записался в «спартаковскую» спортшколу. Зимой играл в хоккей, а летом в футбол за «Юность» из Лосинки.
— Первый тренер — Долгушин?
— Нет. Я, когда записываться пришёл, добавил себе годик, сказал, что в
— С детства за «Cпapтaк» болеете?
— И в футболе, и в хоккее.
— Кто в детстве самый любимый игрок?
— Александр Сергеевич. Якушев. Высокий, забивной. А ещё впечатлял защитник Виктор Блинов — я его в команде уже не застал — бросище сумасшедший. Ребята рассказывали, когда на тренировках начинал кистевым шмалять — Саныч, Зингер, с ворот уходил. Ни у кого такого броска не было.
— Юные хоккеисты из провинции в
— Клюшки получали в клубе при ЖЭКе. Там имелся ответственный человек, тренер-общественник, которому выделялись деньги, он закупал всё, что надо, выдавал мальчишкам. В «спартаковской» школе такая же ситуация. Коньки, бывало, на пару размеров больше доставались.
— В команде мастеров «Cпapтaка» Вы появились в 16 лет. Не каждому молодому человеку улыбнётся такое счастье и доверие тренера.
— А, сам себя запорол.
— Почему?
— «Звёздную» поймал. А что ты хочешь. В команду взяли, вокруг мастера величайшие. С юношеской и молодёжной сборной из загранки не вылезал, деньги появились. А мозгами-то ещё не взрослый. Вот и закружилась голова. Когда уже тренером стал, старался этот момент до ребят донести.
— Вы в «Cпapтaке» всех великих застали: Зингера, Шадрина, Зимина, Якушева, Старшинова.
— Да там все великие, а эти — величайшие. Ух, какие имена собрались в том «Cпapтaкe»! Что ни игрок — то профессор. У каждого старался что-то подсмотреть, перенять. Якушев, Шалимов, Шадрин, Мартынюк, Паладьев, Ляпкин, Гуреев, Крылов, Ярославцев... Зингер — Саныч — человечище. Вот так к нам, молодым, относился. Да все хорошо относились. А клюшечки, шайбочки в аэропорту поднести, пронести — это нормально, это так надо. А если вдруг позабыл, так тебя быстро научат, чтоб не забывал больше никогда. Паладьев — богатырь, зимой спал с открытой форточкой. В комнате с ним жили Новиков, Коротков и Зингер. Вечером заглянешь: лежат под одеялом, в костюмах, шапочках, усы из инея, а Паладьеву хоть бы хны.
— Вам же со Старшиновым в тройке выходить довелось.
— С «Химиком», в гостях. С «мира» со сборной прилетел, устроил себе внеочередной отпуск. Из клуба звонок: «Ты где, парень, работаешь?» Подхватился — и в Воскресенск. Ещё коньки, дурак, новые надел; нам их в Канаде подарили. Поставили со Старшиновым. В игре момент: отдай мне на пустые — и я забью. Но он же первый снайпер всего Советского Союза в ту пору, стремился к отметке 400 шайб. И я не забил, и он не забил.
— Алексея Никитушкина по «Cпapтaку» помните?
— Конечно, помню. Отлично играл. Здоровый, крепкий. Меня буквально на первой-второй тренировке за взрослых один уважаемый ветеран начал поддушивать, прессовать. Лёха к нему подъехал: «Ещё раз молодого тронешь — башку снесу». Всё, этот больше не подъезжал.
— Перспективный защитник в 21 год внезапно начисто исчез из хоккея. Что случилось?
— Не знаю. Сам хотел бы узнать.
— А другой игрок обороны — Владимир Мигунько — за что был отлучён от спорта почти на три года?
— На таможне прихватили; кто-то, видимо, сдал.
— Летние сборы «Cпapтaка» обычно где проходили?
— В Алуште. В кровь рубились в баскетбол, волейбол, футбол. На трибунах народ собирался, зрители. Раньше в «Cпapтaке», если ты в футбол играть не умеешь, лучше сразу уходи из команды.
— И кто считался лучшим футболистом среди хоккеистов.
— Шалимов, пожалуй. Он даже за футбольный спартаковский дубль играл, и Старостин звал его в главную команду.
— Своё последнее «золото» «Cпapтaк» взял в 1976 году; под руководством Николая Карпова.
— Николай Иванович — великолепный человек, фантастический тренер. Очень мне нравился. Азартный, всегда готов выслушать, поговорить с игроком. Хороший человек.
— Когда пришлось уходить из «красно-белой» дружины, рассматривали другие варианты, кроме Саратова?
— В «Крылья Советов» звали, но я выбрал «Кристалл».
— Здесь Вы и решили в 20 лет повесить коньки на гвоздь. Что подвигло вернуться в спорт?
— Позвонил тренер Владимир Голев, пригласил в «Ижсталь». Я собирался отказаться. Но мама, видимо, подслушала наш разговор по параллельному телефону в соседней комнате, утром протягивает 25 рублей: «Поезжай в Ижевск». Так вот решил начать всё сначала. Потихоньку — втянулся, восстановился.
— В первом же матче за новый клуб — хет-трик.
— А, всё бывает.
— Хороша была команда в Ижевске?
— Звери. Просто зверюги. Все защитники — под сто килограммов. Мигунько, Митраков, Пепеляев, Ляля Чукин, Миша Ковалёв. Коллектив — песня. Все друг за друга. Да в старой «Ижстали» всегда так было. Один за всех, все — за одного. Никогда не забуду, как Юрка Шаталов вышел на матч с температурой 40°.
— Какая необходимость?
— Важный матч, нужны очки. Роб Дмитриевич Черенков попросил — и Юра вышел. С него пот градом катит, а он себя не жалеет, бьётся. Хорошо, что мы в первом периоде задачу решили — и Шаталов разделся. А Серёга Тыжных? Он уникальный! Всё на себя брал, ловил. Отдать, забить — всё мог. Я да братья Орловы в команде самые худые, но если кто из соперников нас трогал — моментально ему становилось плохо.
— Анатолий Тарасов ту «Ижсталь» называл бандой.
— Не просто бандой, а бандой, играющей в хоккей. Я на своём веку повидал разные команды, но такого сплочения и единства, кроме как в «Ижстали»
— Вышел?
— Не-а
— Защитники с оппонентами раньше не церемонились.
— А то. Валера Васильев клюшку мне между ног сунул, поднял и в борт — бум! А я ничего сделать не могу, куда там, ножки вот так болтаются.
— Раз уж вспомнили великого динамовского защитника, то не обойти вниманием эпохальную викторию «Ижстали» над «бело-голубыми».
— Там Генка Чупа Блондина белее белого сделал.
— Мышкина?
— Ну да. Роб Дмитриевич на установках всегда требовал: «Перед броском защитника обязательно закрывайте вратаря». Но только Чупа замахивался — все моментально разбегались в сторону. Увернуться невозможно. Он хлопнет — тогда уж мы на добивание. У него ещё крюк-то вот под таким углом загнут, ещё ж никто не замерял, двух минут за это не давали. Генка с усов зарядил — Мышкину над плечом вровень с ухом просвистела, он даже не шелохнулся. Володька и так бледный, а тут смотрю — вообще как мел, и только губами шевелит: «Ну и дурак ты, Чупа». Там никакая маска не спасла бы, наповал сразу.
— Чупин и Яупов — по Первой лиге одна из самых результативных пар защитников-голеадоров.
— Ёоо, Серёга Яупов. Он невысокий, несиловой, но так позицию выбирал — хрен объедешь, не обведёшь. А что он с клюшкой вытворял. На любое расстояние мог передачку нарисовать, пять на четыре — всегда выходил. Мог Толику Семёнову так перекинуть, что тому ничего не оставалось, как забивать. А Тошик постоянно клюшки строгал, под себя готовил, нужный угол, так далее. Штук семь наберёт, раньше всех на тренировку выходит, бросок отрабатывает. Лупит, лупит. Мы выходим — пять клюшек уже сломал, две осталось. Двусторонку играем, он шарашит — всё мимо. А Серёга Яупов — бросок — гол. Мимо Тоши катит, подмигивает: «Не надо сильно, надо — точно».
— Ваш день рождения — 11 января — постоянно приходился на паузу в чемпионате. В декабре внутреннее первенство прерывалось, команды разъезжались на турниры и гастроли; возобновлялись официальные поединки, как правило, в середине января.
— У нас же у троих день рождения в одну дату: у меня, Серёги Давыдкина и Володьки Гостюжева. Так что всё славно получалось.
— Вы из «Cпapтaкa» ставшего чемпионом страны, перебрались в Первую лигу. Отличался тренировочный процесс в младшем дивизионе?
— Раньше не было такого, чтоб все команды занимались под одну гребёнку. В ЦСКА своя система, в «Cпapтaке» у Карпова — другая, у Эпштейна в Воскресенске — третья. Челябинск, Горький — везде какие-то отличия, свои изюминки. Владимир Андреевич Голев в Ижевске гонял — тоже будь здоров. Как мы баллоны таскали! Сам баллон да на нём ещё блин от штанги. Поясов специальных тогда не было, резинки. Если жгут оборвётся — извини — травма гарантирована. В Прибалтике на предсезонке Сашка Никифоров — классный парень, весельчак, играл здорово — уж так запарился от этих тренировок. Налил в тазик уксусу, сунул ногу; пока в карты играл — держал. Да забыл про неё совсем. Опомнился, достаёт — она, как у слона, разбухла. Скорее к доктору. Тот глянул — ну всё же понимает сразу: «Ты чего творишь!» — «Прости, Каюмыч, передержал».
— В сезоне 1977/78 Вы вошли в первую тройку снайперов команды; самым результативным стал Игорь Гуров.
— Барсик. Это красавец. Большой хитрец. Вроде, всё перекрыто — нет, какую-нибудь дырочку да углядит. Дороге практически из-за ворот забивал, тот плевался
— Случались в Вашей карьере несостоявшиеся переходы?
— Игорь Ромишевский приглашал в Питер. Отказался, нравилось в «Ижстали», такой коллектив, что не хотелось из него уходить.
— Ижевск взаимно любил нападающего Федина, но в расцвете сил Вы всё же внезапно решили сменить прописку, перебраться в Тольятти.
— Не сработались с новым тренером, Ивановым. Он начал зачищать ветеранов, стали уходить те, кто делал игру и микроклимат: Кутергин, Тыжных, Комраков, Гатаулин. Из поездки вернулись, и я заявил главному: «Ухожу».
— Знали, куда?
— Генке Горбачёву позвонил, он уже перебрался в Тольятти, и меня потянул. Гущин на Волге хорошую собрал команду, приличный состав. Иванов хотел удержать, но не смог. Это при Черенкове, если человек не нужен — отпускали легко, а если нужен — то он ни за что не уйдёт. Всех тренеров, с кем работал, уважаю: Голева, Дмитриева. Но Роберт Дмитриевич — колоссальный человек. Справедливый. И кнут, и пряник. Мог больно штрафануть, но никогда не казнил сразу, всегда давал шанс на искупление. А чего стоят его тренировки. На сборах мы каждый год первые дни считали, мечтали, когда же он уедет. Присесть не могли, за кровать цеплялись, ноги не держали. Кто-то на завтрак не ходил, потому что сил не было: после зарядки — снова падали спать до следующей тренировки. И когда через три-четыре дня Роберт Дмитриевич уезжал в спорткомитет или федерацию — приходило счастье. Со вторым тренером — Судоплатовым или Ивановым — наступала лафа.
— Первым при Иванове «Ижсталь» покинул Горбачёв.
— Генка сразу сказал: «Он мне не простит».
— Чего не простит?
— Горбачёв армию в куйбышевском СКА играл, а Иванов там в административный штаб входил. Генка его заставлял клюшки точить, таскать... Так и вышло, быстро отчислил.
— Автозаводцы при Вас обосновались в лидирующей группе Первой лиги, регулярно играли в Переходном турнире за право повышения в классе.
— Заслуга Гущина. Валерий Иванович — тренер хорошей старой школы, человек хоккейной системы, хоккейного мировоззрения. Понимал игроков. Мне в нём запомнилось, как перчаточки поправит, ручку, листочек подвинет: «Расписывайся». Премию отлистает, и задумчиво: «Мне вот приснилось, как ты с Жориком из кафе выходил». — «Да мы там кушали просто». — «А мне приснилось, что пиво пили». — «Вы что Валерий Иванович! Ничего подобного». — «Не пили? Ну, ступай». Никогда ни в одной команде ничего из раздевалки не пропадало. А вот в Тольятти возникла ситуация. Быстро вычислили: администратор. Разговор был жёсткий
— Условия в Тольятти предлагались хорошие?
— Классные. Машину давали сразу. Я просил «Оку», нравились маленькие машинки, но их только-только экспериментальной партией выпустили. Решил «шестёрку», а на завод приехал выбирать, говорят: «Нет хороших, бери „девятку“. Мне её спецсборкой собрали, первым в Ижевск на такой прикатил.
— Отчего после трёх хороших сезонов покинули волжский Автоград?
— Тренер сменился. Гущин — в „Химик“, а в „Торпедо“ поставили Садомова. Сразу ему сказал: „Не стану с тобой работать“. Помнил по Саратову, где он вторым помогал. С завода маме в Москву звонили: „Скажите сыну, пусть остаётся, вторую машину дадим“. Но я — в Ижевск. Команду возглавили старые одноклубники — Соловьёв, Давыдкин — к ним.
— Раньше в разных городах на хоккейных матчах проводились вещевые лотереи.
— Да мы с Тыжей в Новосибирске мотоцикл выиграли.
— Интересно.
— А чего. Купили напополам несколько билетов, сунули Арсеничу, администратору. Вот тоже уникальный человек. Неунывающий, непотопляемый. Лучший хоккейный администратор Советского Союза. Про него книжку писать надо. В общем, после матча — розыгрыш, мы в раздевалку, а Арсенич остался на трибунах. Вдруг врывается: „Ява“! Мотоцикл „Ява“!» На один из наших билетов выигрыш выпал.
— Как же вы его домой тащили?
— Там же в Новосибирске продали.
— С нынешнего сезона в ВХЛ выступает клуб из Узбекистана.
— «Бинокор» раньше интересная была командочка. Зарплаты хорошие, состав приличный. Славка Комраков там капитанил. В Ташкент в
— Как же хоккей?
— На следующий день лёд появился.
— У Вас за плечами столичный институт физкультуры?
— Ну да. Нас там большая хоккейная толпа собралась: Мышкин, Витька Вахрушев, Валерка Брагин, цээсковцы. Старшинов здесь же в ту пору в аспирантуре учился. Вообще-то, он по молодости авиационный закончил, а тут кандидатскую писал, защищался по психологии.
— Помогал Вам Вячеслав Иванович при сдаче экзаменов?
— Да-да, помогал. С третьего раза сдал. Мне Сергеич помог.
— Кто?
— Александр Сергеевич. Якушев.
— В начале
— В «Славии» болгарской много наших отметились. Серёга Абрамов, Белов, Камашев, Вова Маслов, Серёга Тыжных. Но ему там быстро запретили играть.
— Почему?
— В Болгарии основная заруба всегда между двумя командами: «Левски» — там как раз Витька Пачка́л выходил, Казачкин — и «Славия», за которую мы. И вот решающие матчи за первое место, играем в городском дворце. И что-то этот «Левски» как начал нас прессовать. Тычки, зацепы, шлагбаумы. Ну провоцируют. Меня в средней зоне на клюшку — р-раз — и опрокинул один чудак. Судья молчит. Я лежу, смотрю: «Ты чего, клоун». — «Нет, — показывает, — ничего не было». Поднимаюсь, думаю: как двину тебе сейчас. А Серёга меня опередил. Хотел тому втереть, что меня уронил, а получилось судье. С прямого. Тот с копыт. Ну, всё, дисквалификация. И полный запрет на игры в Болгарии.
— Вместе с Сергеем Владимировичем Вы поиграли ещё в Югославии за «Црвену звезду».
— Ага. Туда Игорь Монаенков воскресенский подъехал и Володька из «Динамо», как же фамилия? Но мы оттуда в конце декабря уехали. Не платили, обманывали. По 2000 марок за шесть месяцев выдали — и всё. Югославы многих русских хоккеистов провели.
— Дмитрий Васильевич у Вас за игровую карьеру только в официальным матчах набирается свыше 350 заброшенных шайб. На результативность — грех жаловаться. А есть какой-то упущенный момент, что до сих пор бередит душу?
— Ничего меня не теребит. Всё нормально. Всё в порядке
Михаил Юрьев специально для сайта ВХЛ
|
|
|
|